Адрес статьи: http://www.vedomosti.ru/newspaper/article/2010/03/24/228986

Ведомости / Среда 24 марта 2010

— Как вы оцениваете ситуацию в российской культуре в целом?

— Диагноз простой и жесткий. Мы живем в стране, где нет государственной культурной политики. Кажется, что это проблема не первого порядка. Что говорить о культурной политике, когда имеют место процессы с явным политическим душком, когда не закончен переходный период, когда не построена цивилизованная капиталистическая модель? Вроде бы так. А на самом деле культура — это база, на которой все и строится. Именно здесь рождаются смыслы и идеологемы. Несколько лет в путинских ежегодных посланиях слово «культура» вообще не употреблялось. Потом оно появилось, но как синоним сохранения традиций. Реставрация Большого театра. Поддержка главных русских музеев, зарплата работникам библиотек.

— Все же во власти как будто есть понимание, что есть и инновационная культура…

— Кажется, оно рождается, раз звучит слово «модернизация». Но модернизации отрасли должен предшествовать анализ. Первым и последним серьезным документом о состоянии культурной политики в России был доклад Терри Санделла, бывшего шефа Британского совета, — это было семь-восемь лет назад. Пока разговор о культурной политике не начнется на профессиональном языке — с участием экономистов, политиков, философов, продюсеров, художников, — мы с места не сдвинемся. Сейчас нет ответа, какому искусству надо помогать. И чиновники, и даже сами игроки говорят: помогать надо всем. Но всем помочь невозможно, даже при том что бюджет Минкульта увеличился в разы и экономика, кроме последних двух лет, росла. Структурной перестройки не произошло. Современное искусство не обозначено как важнейшая тема наряду с сохранением старых институций и ценностей.

— Как ведет себя в этих условиях частный бизнес?

— Трусливо. Фонды появляются, но в их программах — такая же невнятность, какая и у чиновников. Поможем и Третьяковке, и детскому фестивалю, и инвалидам, и молодым художникам. Конечно, сироты получат преференцию. Но это ошибка, ибо талантливым детям нужно помогать не меньше. А если помогать детским домам, то кто знает как? Привозить книжки или DVD недостаточно. Нужно думать о том, как этих детей воспитать.

— Создавать хоры, студии…

— Конечно. Нескромно говорить о своих проектах, но вот мы третий год ведем «Арт-стройку» с детским домом в Алексине Калужской области. Решили сделать студию. Лучшие современные художники, такие как [Вадим] Захаров, [Олег] Кулик, [Павел] Пепперштейн, АЕСы [трио Татьяны Арзамасовой, Льва Евзовича и Евгения Святского] и другие, отдали нам бесплатно свои работы — из шестидесяти художников отказались всего один-два. Эти работы были проданы на аукционе, выручили $200 000 с лишним, оборудовали современную студию, но большинство денег уйдет на то, чтобы разработать отсутствующую программу школьного художественного воспитания.

— Государство опаздывает?

— Это нормально. Меценаты, люди из бизнеса и должны его опережать. Они должны находить, обозначать и направлять деньги в точки роста, точки будущей реформы. Конечно, меценаты разные. Иному хочется попасть в телевизор, засветиться. Иные действуют по указке Кремля. Ну купили яйца Фаберже или коллекцию Ростроповича для Стрельны. Хорошо, но я не верю в искренность этих людей!

— Так нам нужна искренность или яйца?

— Одно без другого не бывает. Искусство не прощает равнодушия. Нужны люди с мотивацией, какая была у Саввы Морозова. Он был не спонсором Художественного театра, а продюсером. Нужны продюсеры. Люди, которые берут ответственность за творческий результат.

— Благотворитель должен искренне любить искусство? А остальным вы советуете держаться подальше? Дескать, не нужны нам ваши денежки…

— Он должен искренне понимать важность этого акта. Каждый должен найти область, к которой он искренне относится. Кто-то должен строить церкви, кто-то — помогать больным. Благотворительность в искусстве может обернуться злом, когда помогают организациям, которые не имеют миссии, художественной политики. Тогда нарушается художественная конкуренция, которой и так нет. Худрук, который дружит с женой президента, обращается к олигарху, и тот дает деньги театру — дистанцированно, отстраненно. Это рабская психология. Нужно верить, делая свой выбор.

— Но вот Михаил Прохоров, как мне рассказывали, помог оркестру Михаила Плетнева, но попросил не приглашать его на концерты.

— Есть Прохоров, а есть Фонд Прохорова, там есть другие люди и есть сформулированная политика. Это прообраз цивилизованного проекта, которого стало не хватать с уходом Сороса, а теперь закрывается и Фонд Форда, который содержал целые области, например современный танец, хотя проще было поддержать балет и театр Гергиева. Наши меценаты должны начать работать именно так. Искать точки, поддерживать, а потом говорить государству: здесь есть школа, есть результаты, берите!

— Назовите примеры удачных частных инициатив.

— В изобразительном искусстве можно назвать «Гараж», «Винзавод», «Красный Октябрь» — вот независимые институции, ориентированные на современное искусство. В других сферах искусства я знаю только одного человека, у которого есть видение, — это Александр Мамут. Он верит в то, во что вкладывает деньги, я считаю его важным примером. Он строит в поле в Тверской области одну из лучших в Европе типографий за $100 млн. Что-то мне подсказывает, что это не самая легкая инвестиция. Его прет от этих книг, я вижу, как он их держит.

— Не слишком ли вы уповаете на субъективный фактор? Должны же существовать официальные, обезличенные схемы сотрудничества государства, бизнеса и культуры.

— Назовите примеры, где поддержка на обезличенном институциональном уровне привела к успешным результатам. Как только мы узнаем о них, мы узнаем имя человека. Мы должны знать этих людей. Но они ведут себя по-разному. Часто закрываются. В случае с церковью и сиротами это красиво и правильно. В случае с искусством это ошибка. В обществе важна ролевая модель, пример для других. Нельзя стесняться помощи искусству, нужно гордиться этим.

— А государство?

— Оно должно создать модель, где личный выбор начнет работать. Государства может быть мало как спонсора, но оно должно создать законодательное поле, где эти фигуры, личности могут реализовать себя.

— Каковы должны быть тактические шаги бизнеса в нашей реальной ситуации с несовершенными законами?

— Чтобы лечить, нужен диагноз. А мы, не имея диагноза, хотим вылечиться. Все миллионы, идущие тому или иному театру, фестивалю, — в лучшем случае латание дыр, не структурная помощь, не улучшение среды. Бизнес должен заказать исследование «Культурная политика в России». На первом этапе констатировать ее отсутствие. И по итогам анализа предложить государству реформировать культурную отрасль — самую на сегодня «совковую» отрасль, которую обогнало даже «Росвооружение».