Пермский театр оперы и балета и Теодор Курентзис представили Москве «Свадьбу Фигаро» сразу в двух видахОпера Моцарта появилась одновременно на компакт-диске и на театральной сцене Ведомости / Вторник 25 марта 2014 «Свадьба Фигаро», только что выпущенная лейблом Sony Classical, — первая из трех опер Моцарта на либретто Лоренцо да Понте, которую Теодор Курентзис и его подопечные записали на CD. Вторая — Cosi fan tutte — тоже уже записана европейской командой звукорежиссеров в Перми, релиз ожидается осенью. В 2015 г. появится и «Дон Жуан». Те же три оперы ставятся и на пермской сцене, но немного в другом порядке. В прошлом году в Москву привозили Cosi fan tutte в восхитительной костюмной постановке Маттиаса Ремуса. Нынешняя «Свадьба Фигаро» в постановке Филиппа Химмельмана более типовой современный вариант. Прелесть этого года в другом — именно в одновременности выхода записи и живых московских гастролей. Запись восхитительна. Из одиннадцати занятых в ней солистов восемь — иностранцы. В спектакле соотношение обратное: из одиннадцати восемь — русские. Однако спектакль звучит еще лучше записи. Не потеряна ни одна деталь из всего того блестяще продуманного и отшлифованного богатства, которое добыто дирижером, оркестром, солистами и хором из моцартовской партитуры. Мы, правда, и раньше слышали «Свадьбу Фигаро» под управлением Теодора Курентзиса в Москве — и в концертном исполнении, и на гастролях Новосибирского театра, но тогдашним составам оркестра не хватало стопроцентной аутентичности, теперь же в пермском оркестре MusicAeterna на постоянной основе работают духовики-европейцы, играющие на деревянных духовых в моцартовской опере, на натуральных валторнах и трубах. Кроме того, в новой интерпретации еще выше плотность всяких веселых фокусов на единицу времени. Поражают не только темпы, невиданно резвые или же, наоборот, блаженно замедленные, не только контраст динамических оттенков, где жовиальное форте и бестелесное пиано похожи только одинаковым процентом счастья. Поражают гибкие фразы из восьмушек и шестнадцатых, надувающиеся к середине и растаивающие к концу. Звучание групп подкрашивается хаммерклавиром и лютней. Поражает прозрачный звук дерева и естественный, природный тон медных. И конечно, речитативы идут под бесконечно изобретательный аккомпанемент Максима Емельянычева, а виолончель, бывает, играет вместо баса втору вокальной строчке. Аккомпанировать было кому — например, персонально номинированным на «Золотые маски» Анне Касьян (Сюзанна), умеющей красиво раздувать безвибратный звук в играющий красками тон, или солистке Пермской оперы Наталье Буклаге, чей Керубино был прелестен, или вездесущему Андрею Бондаренко (он же записал и партию Графа на CD): такого разнообразного в оттенках Альмавиву — то жеманного, то злющего — надо еще поискать. Но и другие им не уступали, например Наталья Кириллова, создавшая партию Графини по тонкой, красивой линии, или безукоризненная и всегда надежная Надежда Бабинцева (Марцеллина), или очаровательная Фани Антонелу: в записи она поет Сюзанну, а в спектакле сумела показать европейский класс всего лишь в короткой арии Барбарины. Открытием стал молодой Уго Гальярдо (Фигаро), сценически обаятельный обладатель красивого баса с широким диапазоном. Одну из идей дирижера в его исполнении стоит запомнить — это двухстраничный речитатив, исполненный скороговоркой за считанные секунды. Все бы хорошо, но, как это обычно и бывает, постановщик сыграл в свою отдельную от музыкального замысла игру. Если Курентзис думал о том, что в эпоху Моцарта господа могли выпевать одни украшения, а слуги — другие, то Химмельман смешал тех и других в общую кучу. Режиссер вместе с художником Йоханнесом Лайакером придумали некий райский сад, где яблоня соседствует с деревянным погребом и бункером из оргстекла, а задник представляет собой белый негатив звездного неба с номерами планет и черным солнцем в середине. По воле светил в «безумный день» персонажи оказываются подвержены всем видам любовных путаниц и треволнений — но такой вариант лучше подошел бы «Сну в летнюю ночь», а никак не социальной комедии Бомарше, напротив, утверждающей человека, который способен добиваться целей благодаря разуму, здравомыслию и смекалке. Персонажи «Свадьбы Фигаро» в постановке Химмельмана много бегают и дерутся, иногда это бывает забавно, и в их движениях гораздо меньше пластической продуманности и стиля, чем это было год назад в Cosi fan tutte у Маттиаса Ремуса. Однако надо отдать должное прекрасным певцам: бегая, им удается петь не расходясь, а побегав — не запыхавшись.
|
