В Музыкальном театре спели «Тангейзера» на двух языкахПостановка удалась, не хватило лишь крепкого исполнителя заглавной партии Ведомости / Понедельник 30 сентября 2013 Постановщик спектакля Андрейс Жагарс и драматург Микус Чеже предложили остроумное решение, благо существуют две авторские редакции — дрезденская и парижская, — скрестить их. Когда Венера и Тангейзер вдруг начинают распевать свой дуэт по-французски, возникает свежий эффект: Вагнер остается Вагнером, но через него проступает Мейербер. По выходе из грота песня Пастушка задает переход на немецкий — и только отчаянная попытка Тангейзера вернуться снова к Венере вновь маркируется французским. Франция таким образом олицетворяет чувственность и беспутство, тогда как Германия — возвышенность и чистоту. Равным образом в сценографии Андриса Фрейбергса две культуры символизируют оранжерея и библиотека. Такое можно придумать, только обладая взглядом со стороны. Он задает и оптику всему спектаклю: сценограф дублирует действие в зеркале, висящем косо над сценой, — возникает объективизирующий взгляд на пилигримов с высоты. Режиссер, что приятная неожиданность, воздерживается от субъективной трактовки сюжета, не заходя дальше переодевания героев в костюмы XIX века (художник — Кристине Пастернака), зато следит за точной диспозицией характеров. Дирижер Фабрис Боллон добился от оркестра, хора и певцов точности и баланса — исключением стала Вакханалия, в которой не хватило ни звучного буйства оркестру, ни музыкальности танцу (эклектичный набор движений для танцоров балета «Москва» поставил Раду Поклитару). Вокально лучшей работой стала Елизавета Натальи Мурадымовой, Лариса Андреева в партии Венеры звучала красиво, но местами недопевала в дуэте, обаятельным Вольфрамом оказался Антон Зараев. Что касается исполнителя роли Тангейзера Валерия Микицкого, то он проделал грандиозную работу как актер и даже многие ноты звучали насыщенно — но в целом пел словно бы на репетиции, когда экономят голос, лишая звуковедение упругости. Вагнеровский тенор в России редкий зверь, выручили бы варяги — но едва ли в мире есть Тангейзер, знающий партию в гибридном языковом варианте, поэтому проект становится заложником собственной удачной концепции. А кроме того, в «Стасике» дорожат дружной труппой, и она справилась с «Тангейзером» много лучше, чем с «Силой судьбы» Верди, хотя и не так великолепно, как с «Войной и миром» Прокофьева.
|
