«Граф Ори» Россини на фестивале «Золотая маска»: Монашкой меньшеОперный театр из Екатеринбурга громко ворвался в высший свет российских музыкальных театров Ведомости / Вторник 19 марта 2013 Все больше отечественных театров из провинциальных превращаются прямо в европейские. Екатеринбургский оперный и раньше предъявлял амбиции, но теперь случился прорыв: ладно бы с Урала привезли отлично исполненную отечественную оперу (как это произошло в прошлом году с «Тремя апельсинами» Прокофьева), но доставили сложнейшую оперу Россини, уже полтора века как изъятую из нашего репертуара за полной неисполнимостью. Теперь у нас ставят Россини все больше, теперь всем известно, как поют его в Европе, россиниевские певцы стали появляться и у нас — объявились они и в Екатеринбурге. «Графа Ори», готическую комедию на сюжет Скриба, спели по-французски, не приглашая иностранцев. И спели восхитительно. Никто не сомневался в том, что Надежда Бабинцева доложит любую партию — она и оказалась донельзя ловка и звучна в брючной роли юного пажа. Но рядом обнаружилась и прекрасная россиниевская героиня — графиней была грациозная Ирина Боженко, чье теплое лирико-колоратурное сопрано согрело все хитроумные изломы ее партии. Весьма крепко справились со скоростными партиями обладатели низких голосов — бас Олег Бударацкий и баритон Георгий Цветков, неотразима была величественная Татьяна Никанорова. Единственным приглашенным участником нужно считать исполнителя заглавной роли: Дмитрий Трунов приписан к московскому театру «Новая опера» и даже поет там партии Лягушки и Чайника в детском спектакле. Между тем Трунов — настоящий белькантовый тенор, уже делающий международную карьеру. Он берет верха иногда грудным голосом, иногда же наполненным фальцетом — как, вероятно, и пели во времена Россини. При этом ему удается быть Дон Жуаном, Фальстафом, пророком-отшельником и странствующей монахиней в одном лице. Чтобы собрать артистов, хор и оркестр в единое целое, требовались воля, вкус и мастерство — посему главным героем проекта надо считать дирижера Павла Клиничева, который ведет комический шедевр Россини властно, но легко. Блеск оркестра соединяется со звучностью хора, в стройных ансамблях (нарекания мог вызвать лишь спетый а капелла септет в первом акте) все ухитряются слышать друг друга. Проявление подобного класса вдвойне ценно в условиях постановки, не позволяющей артистам ни секунды оставаться в покое. Режиссер Игорь Ушаков, видимо, посмотревший немало комедий с Луи де Фюнесом, постарался создать иллюзию непринужденности: то солисты, то хористы то и дело толкают друг друга в тычки, что несколько грубо даже по нравам XIII века. В остальном же дворяне, переодетые монашками, весьма забавны, а от женской половины состава исходит заметный эротический флер. Кульминацией спектакля становится божественной красоты трио, разнополые участники которого — якобы в потемках — исполняют пикантную сцену, отменяющую твердые представления об ориентациях. И хотя над собравшимися нависают тяжеловесные конструкции, больше напоминающие подмосковное строительство, чем средневековую архитектуру (художник Алексей Кондратьев), герои и массовка, изобретательно разряженные (костюмы Ирэны Белоусовой), ведут себя настолько сноровисто, что сомнений не остается — екатеринбургская опера покончила с монашеской жизнью и решительно вышла в свет.
|
